Антилопа-Гну скользнула с пригорка. Поля продолжали медленно вращаться по обе стороны машины. То выскакивала ветряная мельница, беспокойно махавшая решетчатыми руками, то бежали с поля наперерез машине босоногие мальчики, то брыкалась вдали потревоженная автомобильным шумом пятнистая корова.
Остап на всякий случай распорядился убрать плакат, увещевавший граждан ударить автопробегом по разгильдяйству. Покуда Паниковский выполнял приказ, Антилопа приблизилась к встречной машине.
— Малый ход! — скомандовал Остап. — Возле машины придется остановиться. У них, кажется, поломка.
Закрытый серый «Кадиллак», слегка накренившись, стоял у края дороги. Коленопреклоненный шофер снимал покрышку с переднего колеса. Над ним в ожидании томились три фигуры в песочных дорожных пальто.
Антилоповцы вылезли из своего зеленого рыдвана. Цесаревич завистливо стал кружиться вокруг чудесной машины и вскоре завел с шофером специальный разговор. Паниковский и Балаганов с детским любопытством разглядывали пассажиров, из которых двое имели весьма надменный заграничный вид. Третий, судя по одуряющему калошному запаху, исходившему от его резинотрестовского плаща, был соотечественник.
— Далеко едете? — спросил Остап.
— А черт его знает! — раздраженно ответил соотечественник. — Шесть дней уже носимся по деревням, как угорелые.
— А вам это не нравится?
— Я думаю.
— Зачем же вы носитесь?
— Это они носятся. И соотечественник довольно грубо показал пальцем на своих спутников, седых румяных джентльменов.
— Американцы.
— А вы?
— Я переводчик из бюро путешествий. Много я имел дела с иностранцами, но таких еще не видел. Скотоводы! Казалось бы, люди интеллигентные. Понимаете, на той неделе к нам, в Москву, приехали специальным поездом восемьдесят американских туристов. Прямо кошмар какой-то! Девять международных вагонов и четыре вагона-ресторана. У каждого отдельное купе. А эти двое сами целый вагон занимали. А зачем им, спрашивается, отдельный вагон? Ну, да ладно. Сначала все шло хорошо. Согнали со всего города такси и повезли их в Большой театр на «Лебединое озеро». Специальный спектакль среди лета устроили. Есть, конечно, расчет — они хорошо платят.
— Знаю, знаю, — сказал Остап, — бутылка нарзану — 18 рублей, пятикопеечная марка — семь с полтиной!
— В этом роде... Потом по программе: Третьяковская галерея, Кремль, Василий Блаженный, немножко строительства, Парк культуры и отдыха, танцы народностей... Все в порядке, честь честью. Им это нравится. Балет, большевики — у них, прямо, глаза на лоб лезут. Ну, потом, как известно, за машинку и на Волгу.
— А! Сюр нотр мер Вольга! На нашу матушку Волгу?
— Вот именно, — с ненавистью подтвердил переводчик, — на специально оборудованный теплоход с хором песельников. Все поехали. А эти двое отбились. Стали по деревням ездить. Замучили меня с шофером совершенно.
— Хотят ознакомиться с бытом новой деревни? — спросил Остап, посмотрев в сторону американцев.
Скотоводы важно стояли над шофером. На них были серебристые шляпы, замороженные крахмальные воротнички и беспокойные галстуки.
— Как же! Так им и нужна новая деревня! Деревенским самогоном они интересуются, а не деревней.
— Самогоном?
— Представьте себе. Я долго не мог понять, чего им нужно. Оказывается, нужен им рецепт изготовления хорошего самогона.
— Сухой закон допек?
— Ну да.
— А что, разве у них, в Америке, плохой самогон.
— Они говорят, такая мерзость, что в рот взять нельзя. И вот ездим мы по деревням, ищем рецепт. Но ничего из этого не вышло и не выйдет. Как только мужики видят, что приехал автомобиль, они моментально уходят в себя. Говорят, что знать о самогоне не знают, никогда его не видели и вообще о самогоне слышат первый раз. Ясное дело, они принимают нас за начальство. Рецепт кваса, говорят, пожалуйста, дадим, а про самогон нам ничего не известно. На меня стали бросаться. Расскажи им секрет самогона. Что я, самогонщик? Я член союза работников просвещения.
— Знаете что, — спросил Остап, — вам очень хочется обратно в Москву? Переводчик тяжело вздохнул.
— Полтораста они дадут за рецепт? Могу продать.
— Дорогой мой! — воскликнул переводчик. — Берите двести. Они дадут. А у вас в самом деле есть рецепт?
